Имя:
Рэлл
Возраст:
Около 50
Раса:
Лоа-шаанчи
Характер:
Рэлл упрям и скрытен, приучен терпеть боль и тяготы жизни, жаден до знаний, прекрасно воспитан, и сквозь всё это иногда проглядывают его пороки: жестокость, цинизм и неразборчивость в средствах. Пороки эти старательно загнаны поглубже, но всё же дают о себе знать. Он легко свернёт на кривую дорожку, если она подвернётся и приглянется ему. Или из него выйдет неплохой палач, стоит только немного потрудиться над собой да приобрести нужные навыки.
Внешность:
Росту в нём шесть футов и два дюйма (188 см), весит он 180 фунтов (около 80 кг), кожу имеет угольно-чёрного цвета с красными узорами. Волосы у него тёмные, немного отдают рыжиной, глаза – того цвета, какой имеют тяжёлые снежные тучи. Среди своих он бы мало выделялся, так, посредственность, один из многих. Особых примет у него две – четыре отметины от порезов на спине (по прибытии порезы были ещё свежими, слегка воспалены и кое-как зашиты толстыми нитками) и маленькое светлое пятно за правым ухом. При определённой доле воображения это пятно сойдёт за подобие лица. Или даже за изображённый рукой ребёнка череп.
Квента:
Всё в его жизни обычно и привычно: родители, брат и сестра, наставники, друзья-подруги... и всё это упорно кажется Рэллу глупой лубочной картинкой, декорацией к не менее глупому спектаклю. Нет, всё это определённо было. И мать с отцом, и несносный брат-близнец, и старшая сестра, и строгий наставник, смеявшийся над его нетерпеливой тягой к знаниям, говоря – не мог знать, но почему-то вспомнил, и бесшабашная подруга Шаула, всегда готовая блеснуть удалью... всё это должно, обязано быть в жизни каждого. Казалось бы, найдётся даже ложка дёгтя в этой бочке мёда – он не сумел пройти испытание и попасть в обучение к хозяевам Цитадели. Неудачи тоже случаются у всех. Но почему-то Рэлл с трудом во всё это верит. Постепенно всё укладывается на свои места, конечно же... и обретает больше смысла и разумности. Но всё равно его не покидает чувство: он забывает что-то очень важное. Что-то, укрытое покуда чернотой беспамятства, что-то, отделяющее его прежнего, шагающего по пирсу к перекинутым с ладьи сходням, среди белых вершин и стальных волн родного Трош’тара (это последнее, что он помнит) от нынешнего, вдруг обнаружившего себя стоящим на перепутье, перед камнем с чёрной птицей, с аккуратно взрезанными и грубо зашитыми мышцами, что управляют крыльями. Он почему-то думает, что раны ему нанесла рука друга, но хоть и представляет того друга во всех подробностях, не может назвать его имени, не даётся оно на язык. Видать, придётся здесь, на новом месте, новую жизнь наживать.
***
Из личных записей лекаря Сейлара Лоа-Милна:
Всё, что мне ведомо, состоит из одних слухов. Но тела, доставленные из пещер, где была обнаружена секта каких-то смертепоклонников, я видел, и полностью согласен: сжечь их нужно вдали от живых. Не знаю, был ли некромантом основатель этой секты. Но то, что последователи его занимались похищениями и доставляли в своё логово пленников, неоспоримо. Из найденных в пещерах тридцати двух тел опознано семнадцать, все они пропали без вести, самое позднее – сорок дней назад. Умерщвляли их, поражая болезнями, передающимися через дыхание и кровь – всего определить удалось семь разных, в том числе чужеземных. Среди участников разгрома половина теперь больна, двое при смерти. Весь почти ближний круг предводителя найден мёртвым. Часть умерла от голода и жажды, часть – от тех же болезней.
Ходят слухи, будто бы в глубине пещер обнаружилась сшитая из тел похищенных тварь, которая будто бы шевелилась.Но подтверждений нет, и я не верю, что такое возможно. Следы швов на телах имеются, но чтобы жизнь...
Слышал, будто бы болезни сектанты собирались распространить. Какое счастье, что теперь этого не случится.
К единственному выжившему из ближнего круга допускают только старшего лекаря. Известно, что он не болен и в состоянии говорить. Из домыслов есть только то, что он был будто бы личным учеником основателя (чему может учить безумец?). Не знаю, о чём его спрашивают там, за закрытыми дверями. Не хочу знать. Достаточно с меня и того, что подтвердилось: он, по примеру своего гуру, занимался каннибализмом. Поверить не могу, что такое возможно. Как возможно, что всего этого кошмара так долго не замечали...
***
Лодка медленно удалялась от берега, и разглядеть застывшую на песчаной косе фигуру становилось всё труднее. Но Таэлан смотрел, хоть и знал: оставленный на берегу брат-близнец даже не обернулся. Так и стоял, как его поставили, спиной к морю.
Они во многом были похожи, но сделали в жизни разный выбор. Таэлан стал жрецом, и находился сейчас в лодке со своим наставником. А Рэлл...
- Он совершил ошибку и будет исправлять её. Так было решено.
Айдосу уже давно перевалило за сто семьдесят, и он едва мог расправить крылья. Но его мудрости доверяли многие. Сейчас старик сидел на банке, сгорбившись и перебирая что-то в руках. Могло показаться, что это чётки. Но Таэлан знал, что это браслет с руки брата. Среди обычных для такой вещицы камешков неприятно выделялся крохотный череп какого-то грызуна.
- Запомни, Таэлан: зверя, попробовавшего плоти себе подобных, не убивают, чтобы уподобиться ему, - говорит Айдос. – Его изгоняют. И твой брат должен благодарить нас: теперь у него есть надежда начать всё заново.
Таэлан не знает, стоит ли назвать надеждой те раны, что нанесла душе и разуму Рэлла воля старого жреца и тех, кто помогал ему. Колдовали над ним четыре луны, и близко не подпускали никого постороннего. Родным было велено говорить, что он болен, а потом – что умер. Всё, или почти всё, знал только Таэлан.
В сущности, Рэлл действительно умер. Ещё в тот самый день, когда сошёлся с тем безумным сектантом. Таэлана уверяли: брат тебя не забудет, он будет помнить многое... кроме того, в чём и заключалась его «ошибка». Провал на испытаниях больше не вызовет ни злости, ни обиды, ни разочарования. Он просто был. Изгои же, как и положено, не вызовут у него более даже желания взглянуть в свою сторону, пусть и осталась где-то там возможность, что он снова послушает кого-нибудь из них. Не вспомнится и то, чему он выучился там, в пещерах, если всё-таки выучился. Но Таэлан во всё это не верил, ведь когда ему в руку вложили тонкое лезвие и приказали взрезать брату мышцы на спине, он видел кровь на его виске. Возможно, повреждения были нанесены не только памяти, но и тому, что за неё отвечает... а это означало, что Рэлл может остаться таким, каким сошёл на берег, и никакой надежды у него нет. Когда он зашивал порезы, руки Таэлана дрожали, и швы ложились неровно, как будто мало было того, что зашивать приходилось чуть не сапожной дратвой.
Но берег уже далеко, и под ногами уже палуба корабля, а не утлая лодчонка. Отсюда застывшую на песке фигуру не разглядеть, и остаётся только верить старому жрецу. Надежда есть, и Рэлл всё исправит, как бы это ни было возможно, а Таэлан забудет наконец этот кошмар. Всё это сотворил с его братом тот зашедший слишком далеко колдун. Это он сделал Рэлла убийцей и пожирателем плоти собратьев.
Когда ветер наполняет паруса, Таэлан уже сомневается, что смерть в беспамятстве для его несчастного брата – такой уж плохой выход. Лучше, чем его мрачный наставник с его нездоровым интересом к смерти и тому, что она оставляет по себе, лучше, чем бездумное подчинение и кровь собственноручно растерзанного собратьев в чаше из свода черепа. И только старик Айдос, наблюдая за ним, снисходительно улыбается. Он знает, конечно же, что никакой смерти в беспамятстве Рэллу не достанется, если он и умрёт, то скорее всего будет сам в этом виноват. Как только исчезнет на горизонте корабль, застывший на месте изгнанник, ещё не понимая, что делает, пойдёт вперёд, и очнётся, как только попадётся ему то, что способно привлечь внимание. Оттуда и начнётся его новая жизнь. Возможно, он даже вернётся к прежнему, ведь пусть его и научили многому, а к остальному склонили силой или соблазном, этого не случилось бы, будь Рэлл кем-нибудь, кроме самого себя. Кем-то, кроме безжалостного высокомерного мерзавца, умело скрывающегося за маской, сквозь которую не смогли увидеть даже его родные.
- Возможно, ты ещё изменишься, - шепчет Айдос, бросая в море браслет с руки изгнанника. – Возможно, даже заслужишь прощение. Может, даже превзойдёшь ту слабость, что не пустила тебя однажды пойти своим путём, а толкнула на чужой... Но это будет в другой жизни. Совсем в другой. Брат у тебя молодец... рука не дрогнула, и боль отвлечёт тебя до тех пор, пока не уляжется память так, будто и нет в ней ни одной прорехи. Желаю тебе от прежней жизни сохранить только имя и добрую память о родных, Рэлл.